И. С. Тургенев
Собственная господская контора
(Отрывок из неизданного романа)
И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах
Сочинения в двенадцати томах
Издание второе, исправленное и дополненное
М., "Наука", 1980
Сочинения. Том пятый.
Повести и рассказы 1853--1857 годов. Рудин. Статьи и воспоминания 1855--1859
OCR Бычков М. Н.
...Комната, в которую вошла Глафира Ивановна и в которой она ежедневно проводила часа два и
более, называлась "Собственной господской конторой" -- в отличие от "Главной вотчинной конторы",
помещавшейся в отдельном флигеле, подле конного двора. В "Собственной господской конторе"
постоянно заседал секретарь барыни, Левон Иванов, или, как его называла Глафира Ивановна, Lêon (его в
молодости выучили французскому языку, и он довольно свободно на нем изъяснялся); однако Глафира
Ивановна в конторе с ним никогда иначе не говорила, как по-русски. Кроме Левона, каждое утро являлись
в "Собственную контору" главный приказчик и бурмистр с докладами; часто призывался туда дворецкий,
изредка сам управляющий Василий Васильевич -- и только. Все же дела по именью, все платежи, продажи
и покупки производились в "Вотчинной конторе", которая оттого всегда была набита народом; с утра до
вечера толклись в ней, стояли и сидели разные писцы, земские, приходящие и отходящие мужики, свои и
соседние, старосты, десятские и т. п.
"Вотчинная контора" не могла похвастаться ни чистотою, ни благовонием. Случалось иногда, что
свечи в ней горели голубым огнем, как бы в погребе или в бане. "Собственная контора", напротив,
отличалась опрятностью: это была большая, светлая комната, с тремя окнами; у одного из них помещался
секретарский стол, покрытый зеленым сукном. Вдоль стен тянулись шкафы из ясеневого дерева; по самой
середине, на особо устроенном возвышении, стояло ореховое бюро; за этим бюро, на широком и мягком
кресле, садилась сама барыня; другое кресло, тоже довольно покойное, стояло несколько поодаль и
пониже -- для Василия Васильевича. Прямо против господского бюро висел на стене портрет
напудренного старика в лиловом французском кафтане с стразовыми пуговицами, известного в свое время
хозяина, дяди Глафиры Ивановны, от которого она получила свое имение и которого она поставила себе в
образец.
В "Собственной конторе" к приходу барыни собралось три человека. Один из них, секретарь
Левон, или Lêon, молодой, белокурый человек, с томными глазами и чахоточным цветом лица, стоял
перед своим столом и перелистывал тетрадь; другой, главный приказчик, Кинтилиан, человек лет
пятидесяти с лишком -- с седыми волосами и черными навислыми бровями, с лицом угрюмым и хитрым -неподвижно
глядел на пол, скрестив руки на груди. Третий, наконец, бурмистр Павел, красивый мужчина,
с черной как смоль бородой, свежими щеками, большим белым лбом и веселыми блестящими глазами,
развязно прислонился к двери. Хотя одежда на нем была не то крестьянская, не то купеческая, хотя он
носил бороду -- он мужиком не был. Глафира Ивановна произвела его в бурмистры из дворовых; под его
управлением состояло -- пока -- одно только село Введенское -- то самое село, в котором жила барыня,-но
влияние его росло не по дням, а по часам; милости сыпались на него непрестанно; он быстро шел в
гору, к великой досаде Кинтилиана, который сам, не более двух лет тому назад, разными происками
низвергнул своего предшественника, Никифора, и стал на его место.
Три эти человека -- до самого появления Глафиры Ивановны -- не разговаривали друг с другом;
только Павел спросил у Левона, записал ли он садовые работы; Левон кивнул ему головой. Когда же
наконец барыня вошла, они все трое выпрямились и низко ей поклонились; Кинтилиан и Павел заложили
руки за спину -- Левон слегка оперся о стол. Глафира Ивановна, молча и не спеша, взошла на возвышение,
отодвинула слегка кресла, села, оправилась и, приняв озабоченный вид, немного помолчала, наконец,
обратившись к Левону, сделала повелительное движение рукою и промолвила: "Начинай!"
Стр.1