224 вырастает корабль в ночи горой странный мир вокруг нет не станет мной <.> или галька зв¸здам вверяет боль нет всего лишь звуки в ночи бог с тобой одинокой лампы колеблется свет в ч¸рных волнах теряя дрожащий след… Легко — по контрасту — звучит «тяжесть пустых рук» у Фахри¸ра. <...> Легки даже чеканные белые стихи Хуршида Даврона: Бродить по городу в вечерний снегопад, из света в тень, в карманах грея пальцы, Книжный развал из тени в свет, чтоб на губах снежинки таяли. <...> Пусть только снег ид¸т, чтоб заблудился ты — и не заметил. <...> Неожиданный вывод напрашивается, когда закрываешь последнюю страницу книги Вадима Муратханова. <...> Виктория Лебедева Вавилон должен быть разрушен Новая книга Андрея Грицмана названа по одноименному эссе о НьюЙорке, и выбор названия говорит в первую очередь о том, что по основному роду литературных занятий автор действительно поэт, поскольку явно тут сделана уступка более звучному против более точного: гораздо честнее было бы назвать сборник по имени другого эссе, «Поэт в межкультурном пространстве». <...> Какую главную для себя мысль пытается донести Андрей Грицман до читателя? <...> «Поэт и город»: Эссе и рассказы, интервью и рецензии. <...> Многократно в сборнике проговаривается мысль о том, что родным языком для поэта является в первую очередь язык его внутреннего поэтического мира, а уж только потом все остальные, на каких он думает и говорит. <...> Писать на неродном языке — это ни в коем случае не измена родному, для автора «важно то, что язык поэтического произведения должен соответствовать обстоятельствам, окружающим поэта, пейзажу, данному периоду его жизни». <...> Каждая отдельная Книжный развал ситуация, каждый информационный повод для стихотворения диктует поэту, на каком языке будет написано стихотворение, не наоборот. <...> И каждый поэт, когда начинает писать на неродном языке, обогащает его — при условии, что он действительно поэт. <...> «Поэт-иностранец неминуемо привносит интонации родного языка <...>